Читать онлайн книгу "Козырная карта судьбы"

Козырная карта судьбы
Яна Ломанова


Грехи прошлого отбрасывают длинные тени… Богдан, успешный бизнесмен и филантроп, убедился в этом на собственном опыте. Загадочная смерть брата, внезапное исчезновение любимой, предательство, возможный крах его процветающей корпорации. Богдан ищет ответы на многие вопросы… Увы, его попытки тщетны. Но судьба – капризная дама, любит неожиданные повороты. Случайная встреча со своенравным, но очень симпатичным директором детского дома неожиданно приподнимет завесу тайны над событиями прошлых лет. Богдану выпадет редкий шанс в жизни. Сумеет ли он воспользоваться им, чтобы искупить свою вину, найти настоящую любовь и обрести простое человеческое счастье?





Яна Ломанова

Козырная карта судьбы



Погода не хотела радовать этим весенним днем. По небу бродили тяжелые, свинцовые тучи, а ветер отчаянно трепал молодую зеленую листву. Где-то вдалеке сверкнула молния, и отзвуки бушующей грозы чуть слышным рокотом предупредили о приближающемся ненастье.

Богдан припарковал автомобиль на привычном месте. Ветер поборолся с ним за право закрыть дверь машины; проиграл – и обиженно распахнул полы его куртки.

Первые крупные капли дождя нервно сорвались с неба. «Может, подъехать чуть ближе? – подумал Богдан, бросив взгляд в уютный салон автомобиля. – Да нет, плохая идея…»

Он нервно щелкнул брелоком сигнализации, развернулся и начал свой путь.

Вот уже много лет, в один и тот же день Богдан совершал своеобразный ритуал. Если бы его спросили, почему он это делает, то вряд ли он смог бы ответить. Не одну ночь провел он, размышляя о случившемся, и о том, зачем приезжает сюда. Легче после этих поездок не становилось…

Улицы звенели безмолвием. Богдан слышал лишь настойчивый стук своего сердца.

Вдали показались золотые купола. Осталось пройти еще немного… Он вошел во двор церкви и устало присел на скамейку.

Дождь усиливался. Богдан закрыл глаза и обреченно опустил голову, принимая холодные потоки воды как неизбежное и столь желанное наказание.

Чувство вины с каждой минутой нарастало, превращаясь в острую, практически нестерпимую боль. Пора. Он с трудом поднялся и медленно вошел в церковь.

Дверь, надрывно скрипнув, осторожно закрылась за его спиной. Богдан постоял на пороге, привыкая к полумраку. Еще несколько минут, как же не хочется уходить… Он подошел к маленькому ящичку для пожертвований и опустил в него пачку денег, с трудом затолкав ее в узкую щель.

За спиной послышались тихие шаги, и он поспешил выйти. Сил, да и желания, разговаривать с кем-либо у него не было.

Гроза унеслась дальше. Яркие солнечные лучи на мгновение ослепили его. Он уже спускался с крыльца, когда услышал голос за спиной:

– Молодой человек, обождите.

Богдан медленно повернулся. На пороге церкви стоял священник. Возможно, позвали не его? Богдан не был готов к разговору. Увы, священнослужитель медленно направлялся именно к нему. Мужчина остановился рядом и, слегка щурясь от солнца, внимательно посмотрел на Богдана.

– Здравствуйте, – приветливо произнес он. – Меня зовут Николай.

– Здравствуйте.

Молчание затягивалось. Богдан искал повод, чтобы уйти, а священник с большим интересом, как ему показалось, разглядывал его и слегка улыбался.

– Простите, я могу вам чем-то помочь? – Богдан не нашел иного вопроса, чтобы прервать молчание.

Отец Николай задумчиво смотрел на него.

– Боюсь, что это мне нужно вам помочь.

– Вас пугает перспектива оказать мне помощь? – Богдан нервно рассмеялся. – Впрочем, вы правы – не стоит и пытаться.

Он досадливо поморщился и махнул рукой.

Богдан не сделал и шагу, когда почувствовал легкое прикосновение.

– Постойте. Давайте присядем. Вы меня не совсем правильно поняли.

Отец Николай подвел его все к той же скамейке.

– Не хочу показаться надоедливым, но позволите узнать ваше имя?

– Простите, я действительно не представился. Меня зовут Богдан, или Богдан Юрьевич, – он нервно потер рукой лоб, – как вам будет удобно.

– Очень приятно, Богдан. Что же, мне хотелось бы уточнить: я переживаю, что вы не захотите принять мою помощь, – отец Николай сложил руки на коленях и продолжил: – В моем желании оказать ее, прошу, не сомневайтесь.

Богдан с интересом взглянул на священника.

Отцу Николаю на вид было не более шестидесяти лет. Высокий, статный; в лице его удивительным образом сочетались сила и покорность. Тонкий, правильной формы нос, волевой подбородок и сетка морщин, лучиками расходившаяся от уголков глаз, невольно притягивали взор.

Отец Николай, почувствовав на себе взгляд, повернулся к Богдану и улыбнулся.

– Я хотел поблагодарить вас, Богдан, за столь щедрое пожертвование… и за все предыдущие тоже. Да-да, не удивляйтесь. Давно наблюдаю за вами, вернее, за ежегодным посещением нашей церкви, – отец Николай потер руками колени. – Что-то стали беспокоить ноги, надо больше ходить.

Богдан рассеянно кивнул:

– Не стоит благодарить меня.

Отец Николай неторопливо расправил складки на своей рясе:

– Скромность, бесспорно, похвальная черта, но она должна подпитываться ответными положительными эмоциями.

Богдан рассмеялся, нервно и отрывисто.

– Отец Николай, не хочу вас разочаровывать, но поверьте, в моей душе закрытых, темных комнат гораздо больше, чем это, похоже, вам показалось.

– Не от меня они скрыты, а прежде всего – от вас, и поэтому открывать их придется тоже вам. Я всего лишь отдал должное щедрости, которую наблюдаю много лет подряд.

– А если я признаюсь, что так искупаю вину? Что вы на это скажете?

– Скажу, что у каждого свой путь исправления ошибок, но думаю, что не буду далек от истины, если осмелюсь предположить, что за видимой стороной скрыты намного более сильные терзания.

Богдан нервно сжал виски:

– Если бы вы знали, отец Николай…

Он вновь почувствовал легкое прикосновение к руке.

– Позвольте же мне узнать.

Богдан смотрел в пронзительно-голубые глаза священника. Они излучали теплый, яркий свет, словно озаряли путь, ступить на который он никак не решался…




Глава 1


– Богдан, наконец-то я тебя нашел!

Богдан поморщился и нехотя развернулся на стуле.

– Макс, это ты. Привет.

– Я, друг мой, или ты ждал кого-то другого?

– Никого я не ждал, – Богдан сделал знак бармену и повторил заказ. – Ты что будешь?

– С удовольствием составлю тебе компанию. Ты же знаешь, я уважаю хорошее виски.

Богдан рассеянно кивнул, покрутив в руках пустой бокал.

– Куда ты пропал?! – спросил Макс, с удовольствием сделав большой глоток поданного барменом напитка. – Я целый день тебя разыскиваю. Телефон выключен, секретарь до обеда рассказывала всем, что ты на важной встрече, но ближе к вечеру и она начала проявлять признаки беспокойства. А это, согласись, твоей Альбине не свойственно.

Богдан махнул рукой. Он вслушивался в музыку джаза, легкой вуалью накрывавшей зал ресторана.

– Хорошо здесь, – Макс покрутился на стуле, разглядывая посетителей. – Только вот слишком спокойно. Я, как ты знаешь, люблю более шумные заведения.

Богдан взглянул на друга. Разыскал-таки!.. А ведь Богдан надеялся, что ему удастся провести этот вечер одному. Хотя Макс всегда был таким: если ему что-то было нужно, он мог из-под земли достать интересующую информацию или вещь.

– Как ты догадался, что я в этом ресторане? Не припомню, чтобы мы вместе здесь бывали.

– Вот-вот, не припомнишь, – Макс рассмеялся. – Около года назад мне под утро позвонил твой водитель. Сказал, что не может уговорить тебя ехать домой. Мне тоже с трудом удалось это сделать. Кстати, это было точно год назад. Светка в тот день улетала отдыхать ранним утром. Я уложил тебя в постель и помчался ее провожать.

– А… – протянул Богдан и залпом осушил бокал. – Я тогда выпил лишнего, еще и водителя забыл отпустить. Он, бедняга, полночи просидел в машине.

– Ну, ты даешь. Водителя он пожалел, – Макс снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Мне ты даже спасибо не сказал.

– Макс, перестань.

– Ладно, ладно. Правда, что случилось, Богдан? У нас срывается крупная сделка? Переговоры прошли неудачно? Кстати, а с кем ты встречался?

– Слушай, Макс, все в порядке. Не переживай. Могу я исчезнуть на один день? В конце концов, я – президент корпорации и на это полномочий у меня достаточно, – Богдан поднял руку, останавливая Макса в его желании продолжить говорить. – Тем более, я предупредил секретаря, что буду занят целый день и прошу меня не беспокоить. А теперь, давай, говори, что у нас случилось, – Богдан кивнул бармену и обреченно вздохнул. – Знаю же, не отстанешь по-хорошему.

– Да ничего не произошло, – Макс оглянулся по сторонам и бережно поправил галстук от Армани. – Насколько мне, как вице-президенту компании, известно.

В этот момент раздался звонок его телефона. Он посмотрел на экран и, раздраженно прошептав: «Просил же дождаться», быстро вышел.

Богдан скользил рассеянным взглядом по полутемному залу. Приглушенность света и звуков позволили ему немного расслабиться. Выпить еще?… Пожалуй, хватит. Какая же пустота внутри! Бесцветная и щемящая. Ее, увы, не обмануть лишним бокалом спиртного. Надо просто пережить этот вечер, не сопротивляясь. Иначе будет только хуже…

Отравленная ядом безысходности, душа не принимала подделок. Она требовала только чистый оригинал, и если в очередной раз не получала его, утром она закрывалась и пряталась. Притихшая, она затем ждала день за днем. Не возмущалась, лишь иногда тихонько скулила, но милостиво разрешала успокоить себя подручными средствами. И лишь один раз в году она сопротивлялась и билась в истерике, не реагируя на жалкие подачки…

Богдан рассчитался и направился к выходу. Нужно ехать домой и попытаться уснуть. Возможно, часа через три ему это удастся.

– Богдан, ты уходишь? Меня не дождался, – произнес Макс и потянул его за рукав. – Давай еще посидим. Ника должна подъехать.

– Ты с ней говорил? – устало спросил Богдан, продолжая двигаться к выходу.

– Ну, прости, прости, – Макс забежал вперед и преградил ему путь. – Она действительно волновалась сегодня, слушая целый день сообщения о твоей недоступности. Позвонила мне, просила тебя разыскать. Сказала, приедет через пятнадцать минут.

– Ты, конечно, дождись ее, – Богдан похлопал друга по плечу, – а мне – пора.

– Богдан, ты не прав, – Макс не уступал дорогу. Он стоял, широко расставив ноги, и положив руки в карманы брюк. – Вероника может серьезно обидеться. Такая женщина любит тебя! А ты ведешь себя, как дурак.

Богдан решительно отодвинул друга и открыл дверь.

– Ника просила передать, что завтра у вас интервью, – крикнул ему вслед Макс, и досадливо махнул рукой.



Машина мягко шуршала по влажному асфальту ночного города. Полупустые улицы перемигивались желтыми огнями светофоров.

– Хорошо ночью на дорогах, – удовлетворенно пробормотал водитель такси.

Богдан невнятно кивнул в ответ и закрыл глаза. Некрасиво с Никой получилось. Придется завтра объясняться. Впрочем, ему сейчас было все равно…

Машина мягко притормозила на выезде из города. Сотрудники полиции внимательно вглядывались в автомобили, проезжавшие мимо. Водитель нажал на педаль газа, и они понеслись по ночному шоссе.

Сверкнула молния, озаряя темные пятна густых лесов.

– Снова дождь собирается, – сказал водитель, – надоел он уже, правда?

– Сделайте музыку громче, – резко бросил Богдан и уже мягче добавил: – Пожалуйста.

– Как скажете…

Спустя некоторое время машина свернула с основной дороги и, проехав буквально километр, остановилась у высоких ворот.

Богдан рассчитался и вошел в распахнутую перед ним калитку.

– Доброй ночи, Богдан Юрьевич.

– Доброй, Васильевич. Как дела?

– Все в порядке. Галя передала, что ужин на столе вам оставила.

– Спасибо, я не хочу есть.

– Я ей так и сказал. Вряд ли, говорю, Богдан Юрьевич голодным приедет. А она – ни в какую: не хватало, говорит, чтобы он на голодный желудок спать ложился.

Богдан улыбнулся и направился к дому. Он остановился на пороге, окинув взглядом ночной сад. Пахло весной и дождем. Молнии продолжали сверкать, где-то вдалеке слышались раскаты грома.

Богдан вошел внутрь и, не включая свет, тяжело опустился в кресло. Тишину разрывали громкие удары секундной стрелки напольных часов. Он потянулся к абажуру. Свет выхватил его из пустоты и грубо бросил в действительность. Богдан не успел отвернуться; взгляд остановился на фотографии, и боль остро кольнула в сердце. Сколько всего произошло за эти годы… Утраты казались невыносимыми. И они не сделали его сильнее. Сейчас он был слаб, как никогда. Завтра утром, скорее всего, это ощущение пройдет. Он продолжит бороться с чувством собственной вины, убеждая себя, что поступить иначе не мог.

Возможно, стоило рассказать отцу Николаю?… Он показался Богдану умным и добрым. Вероятно, священник мог дать мудрый совет, как перестать казнить себя за совершенное. Увы, смелости не хватило! Страх осуждения, пусть даже и безмолвного, заставил Богдана убежать со двора церкви. Он пообещал отцу Николаю вернуться. Когда-нибудь…

Раскаты грома сотрясали воздух. Лампочка несколько раз мигнула и погасла. Богдан подошел к окну. Стихия клонила деревья к земле. Первые крупные капли дождя звонко ударили в окно. Послышался звук включенного генератора, и комната вновь озарилась теплым светом.

Богдан дрожащей рукой ослабил узел галстука. Совсем он что-то расклеился.

Сегодня была годовщина его последней потери. Вот уже пять лет он уничтожал себя за слишком опрометчивый поступок. Он столько раз пытался исправить то, что натворил, что сбился со счета. Увы, ничего не получалось. Богдан не мог разыскать этого человека. У него не хватало информации. Он грустно улыбнулся: какой деловой язык. Да он просто ничего не знал! С глупой уверенностью Богдан отбросил шанс, подаренный судьбой. А ведь должен был уже тогда понимать, что нет ничего на свете дороже близких людей…

Богдан подошел к камину и поправил фотографию. Одиноко и больно без них. Со снимка смотрела семья, которой больше у него не было. Родители улыбались, приобняв младшего брата.

Одинокая слеза скатилась по лицу Богдана. Он остался совсем один…

Десять лет назад погибли родители. Они возвращались домой после прекрасно проведенного отпуска на берегу моря. Богдан до сих пор помнил радостный голос матери. Она была так счастлива. Они с отцом смогли найти время и возможность отдохнуть вдвоем. Мама позвонила ему перед выездом, и он пожелал им хорошей дороги.

Они почти доехали домой, когда какой-то пьяный водитель не справился с управлением и выехал на встречную полосу. Шансов спастись не было ни у кого.

Богдан зажмурился от боли, накрывшей его волной. Десять лет прошло, а стоит только вспомнить, и сердце разрывается, как в ту страшную ночь.

В этом его вины не было. Судьба лишила его родителей. А вот смерть Никиты тяжким грузом покоилась на плечах Богдана. Он должен был сделать все, чтобы предотвратить потерю младшего брата. Но не сделал… Не понял… Не осознал, насколько велика оказалась пропасть между ними. А ведь так было не всегда…



…Никита появился на свет, когда Богдану исполнилось пять лет. Родители сумели унять ревность Богдана и привить ему чувство заботы о маленьком брате. Мальчики были по-настоящему близки и не останавливались перед трудностями, защищая друг друга. Так прошло детство и промелькнула юность.

Как же случилось, что став взрослыми людьми, они потеряли столь крепкую привязанность и разорвали все нити, общаясь только на работе? Богдан много раз пытался отыскать в памяти момент, с которого началось их постепенное отдаление друг от друга.

Возможно, это произошло, когда Никита первый раз пришел на работу. Именно в те дни Богдан заметил неприкрытую злость в глазах младшего брата.

Фармацевтическая компания, учрежденная отцом, набирала обороты. Богдан к тому времени стал вице-президентом по экономическим вопросам, а Никите пришлось начинать работать в юридическом подразделении рядовым сотрудником. Богдан помнил, как лично познакомил брата с начальником отдела и пожелал успеха. Никита тогда хмыкнул и отвернулся, ничего не сказав.

Ситуация прояснилась буквально на следующий день, когда младший брат вошел в кабинет к отцу и разразился гневной тирадой по поводу своего назначения. Он считал неправильным и даже неприличным, что сын президента корпорации будет трудиться на такой низкой должности.

Богдан попытался ему возразить, напомнив о своих трудовых буднях в качестве рядового экономиста. Но Никиту это не переубедило. Он кричал, что нельзя сравнивать корпорацию тогда и сейчас, что пять лет назад и были только рядовые должности.

Отца сильно расстроил разговор с младшим сыном, но решения своего он не изменил.

Никита смирился; со временем он добился прекрасных результатов. Отец не мог не признать остроту его ума и молниеносность принятия самых неординарных юридических решений в трудных ситуациях. Спустя несколько лет Никита возглавил юридическое направление в корпорации, став, как и Богдан, вице-президентом.

Вероятно, за эти годы и образовалась пустота, которую Богдану заполнить оказалось не под силу. День за днем холод все сильнее ощущался в их отношениях. Казалось, Никита каждым своим действием и словом доказывал равенство со старшим братом. Почему вдруг в нем проснулся столь сильный дух соперничества, Богдан объяснить не мог. Впрочем, он и не пытался. Работа отнимала практически все время, и на выпады младшего брата Богдан старался не обращать внимания. Он считал это чем-то вроде запоздалого переходного возраста.

Понимание, что все намного серьезнее, чем казалось, пришло к Богдану после смерти родителей.

Первое время после трагедии они с братом проводили все вечера вместе, вспоминая детство и стараясь приглушить боль от утраты родных. Однажды, месяц спустя, Никита вошел к нему в кабинет и сообщил, что уезжает из родительского дома и будет жить в городской квартире.

Богдан не придал этому особого значения, объяснив поступок младшего брата желанием вести самостоятельную жизнь. Но вскоре ему пришлось убедиться в ошибочности своих суждений.

После смерти отца Богдан возглавил корпорацию. Его назначение не вызывало ни у кого сомнений. Никита поздравил его сдержанно, но, как показалось Богдану, искренне.

Совместная работа давалась им с трудом, но Богдан, как мог, старался сглаживать острые углы. Один раз он не выдержал и решил поговорить с младшим братом «по душам». Они встретились в баре, и Богдан напрямую спросил у Никиты о причинах непрекращающейся вражды между ними.

Никита пожал плечами, удивленно посмотрев на брата. Он не видел вражды. Нормальные рабочие будни. А то, что они не общаются за пределами корпорации – это, по его мнению, было естественным. Они выросли, изменились, такое случается…

Богдан с огромным сожалением вглядывался в родные глаза брата. Они смотрели на него с холодным безразличием. Богдану стало страшно. Родной человек, по непонятным для него причинам, вдруг стал далеким и чужим.

После этой встречи Богдан не предпринимал больше попыток сблизиться с братом, а спустя четыре года Никиты не стало.

Он утонул в реке. Богдан и не знал, что Никита приобрел загородный дом. Произошедшее объяснили купанием в ночное время в состоянии алкогольного опьянения.

Почему Никита выпил так много и что заставило его пойти купаться в столь поздний час? Эти вопросы до сих пор тревожили Богдана. Никита пил всегда очень умеренно. Значит, что-то случилось. Но что – приходилось только догадываться.

Богдан именно в этом видел свою самую большую ошибку. Он не смог достучаться до брата, не знал, чем брат дышал, что его волновало, с какими проблемами ему приходилось сталкиваться. Ни разу Никита не обратился к нему за помощью. Богдан полагал, что все в порядке, но, как оказалось, он сильно ошибался.

…Гроза не собиралась утихать. Ветер с остервенением трепал деревья и пригоршнями швырял дождевые капли в окно.

Богдан вновь взглянул на фотографию. Ничего нельзя вернуть. Сколько бы он ни корил себя, ни анализировал свои поступки, родных не воскресить. Но разыскать ее, свою последнюю утрату, он просто обязан. И если, вспоминая случившееся с братом, он еще мог позволить себе сомневаться в абсолютности своей вины, то в отношении этого, пропавшего человека, вся тяжесть проступка лежала исключительно на нем.

Хватит говорить себе, что это конец! Надо еще раз постучать во все двери и, возможно, одна все-таки откроется.

Он ощутил давно забытое чувство уверенности и решил попробовать заснуть.

Богдан уже подходил к лестнице, ведущей на второй этаж дома, когда на столе настойчиво зазвонил мобильный телефон. Он нехотя взял его в руки и, не взглянув на номер, нажал «отклонить».




Глава 2


Яркая молния вспышкой озарила темный коридор. Старые деревянные окна задрожали, отчаянно сопротивляясь порывам ветра.

Ольга с замиранием сердца вслушивалась в звуки ночной грозы. Только бы выдержала крыша! Она вышла из своей комнаты, и поспешила в столовую, взглянуть, все ли там в порядке.

Гулкое эхо ее шагов разносилось по коридору. Она поглубже запахнулась в шаль и, смело открыв дверь, нащупала включатель.

Лампочки слабо мигнули, и тут же все погрузилось в полную темноту.

Ольга отыскала в кармане брюк маленький фонарик. Проблемы с электричеством в их детском доме были частым явлением, так что без него она по вечерам никуда не ходила, а тем более – в такую непогоду.

Тонкий луч света скользил по потолку. Похоже, все в порядке. Ольга с надеждой прислушалась и различила, к своему огромному облегчению, только тихие шаги.

– Это вы, тетя Клава?

– Я, я, Ольга Сергеевна. Брючки Ростика зашивала, а тут гроза разошлась не на шутку. Дай, думаю, пойду посмотрю, как там наша крыша. Только вышла – а света и не стало.

– Обычная история, – вздохнула Ольга. – Генератор давно обещали починить.

Она в сердцах ударила кулаком по столу, но, услышав подозрительный хруст, быстро отдернула руку.

– Сил больше нет терпеть! Завтра буду звонить нашим спонсорам, чтобы не забыли прислать мастера!

– Олечка, да не расстраивайся ты так, – тетя Клава ласково приобняла ее за плечи. – Справимся. Смотри, не обманули нас ребята, крышу залатали на славу.

Ольга посветила фонариком на потолок и облегченно выдохнула.

– Вы правы, будем радоваться этому. Сколько лет мы с тазиками бегали, а сейчас спокойно можем пойти отдыхать.

Они медленно шли по коридору, обсуждая свои проблемы.

– Ой, тетя Клава, не знаю, что будем делать через неделю. Масло почти закончилось, да и стиральный порошок на исходе. Голова кругом идет. Куда я только ни бросалась – везде один ответ: извините, кризис.

– Олечка Сергеевна, все будет хорошо, вот увидишь. Деткам нашим повезло, что у них такой замечательный директор.

– Да уж, замечательный… Вы вот каждый день вещи чините, а Иван Иванович наш мастером по ремонту обуви стал!

– И ладно, ему только на пользу. Охранять-то у нас особо нечего, а так он при деле. Я знаю, в радость это ему.

– Ну хорошо, если так, – Ольга прислушалась. – Плачет кто-то?… Пойду посмотрю, а вы ступайте отдыхать. Спокойной ночи.

Ольга посмотрела ей вслед. Семьдесят лет уже Клавдии Матвеевне, а как справляется со всеми делами. И человек она замечательный.

Ольга попыталась тихонько открыть дверь детской спальни. Не удалось; старые, хоть и смазанные Иваном Ивановичем, петли противно заскрипели. Ольга постояла на пороге комнаты, прислушиваясь. С дальней кроватки раздалось тихое всхлипывание. Конечно, это Дашенька. Ольга осторожно, стараясь не разбудить спящих малышей шумом шагов, прошла между кроватями, поправляя одеяльца.

«Маленькие ангелочки», – думала она, невольно любуясь своими подопечными.

Всхлипывание прекратилось, но Ольгу это не остановило. Она знала, что Дашутка сейчас изо всех сил пытается делать вид, что спит. Но стоит ей выйти за дверь, как все начнется вновь.

Ольга присела на край кроватки и мягко провела рукой по волосам ребенка.

– Что у нас случилось? Ты испугалась, малышка?

Даша упорно делала вид, что спит.

– Ну что же, тогда я не смогу передать от тебя «спокойной ночи» нашему новому жителю, пушистому кролику. И кстати, он очень ждет, чтобы ему кто-то придумал имя. Ладно, буду думать сама.

Одеяло зашевелилось, и маленькие карие глазки с огромным любопытством посмотрели на директора. Сквозь окно пробивался тусклый свет уличного фонаря, но даже он не мог скрыть следы недавних слез на детском личике.

Ольга ласково провела рукой по бледным щечкам Даши и в очередной раз задумалась над тем, где бы взять фруктов. Детям явно не хватало витаминов.

– Тетя Оля, а можно я назову кролика?

– Конечно, моя девочка. Вот только стоит хорошенько подумать, посоветоваться с другими ребятами и спросить у нового пушистого друга, понравится ли ему это имя.

Даша начала активно выбираться из кроватки, приговаривая при этом:

– Надо пойти на улицу, там лучше думается, так бабушка говорит.

Ольга улыбнулась; бабушкой младшие дети называли Клавдию Матвеевну. Даша все схватывала на лету, для четырехлетнего ребенка она была очень сообразительной.

– Маленького кролика принесла сегодня вечером добрая фея, но она сказала, что он сможет остаться у нас только в том случае, если ночью все дети будут спать, – Ольга поправила подушку и начала потихоньку укладывать Дашу в постель. – Пока я шла к тебе, встретила ее на пороге соседней комнаты. Она проверяла, спят ли старшие девочки. Нам надо спешить, а иначе завтра утром мы не увидим пушистого друга, добрая фея может унести его к другим деткам.

– Я ложусь, – Даша озабоченно поправляла одеяло и укладывалась на бочок. – Думаю, что успею заснуть к ее приходу.

Ольга подходила к двери, когда услышала за спиной тихий шепот:

– Тетя Оля, тетя Оля, передайте кролику от меня спокойной ночи.

– Обязательно.

Ольга аккуратно закрыла за собой дверь, и устало побрела к себе.

Одинокий, дрожащий огонек свечи неумело скрывал убогость ее комнаты. Ольга тяжело опустилась на стул, и взглянула на свое отражение в зеркале. Бледное, осунувшееся лицо смотрело на нее с пугающим спокойствием.

«Как же плохо я выгляжу, – подумала она и скользнула равнодушным взглядом по нескольким баночкам с кремом, стоявшим на трюмо. – Все времени не хватает хоть немного заняться собой».

Луч пламени затрепетал от сильного сквозняка. Блеснула позолотой фоторамка…

Ольга нежно провела рукой по фотографии. Скоро пять лет, как нет с ней рядом родного человека. Когда Насти не стало, казалось, ничто и никто не сможет больше порадовать ее в жизни.

Они выросли в одном детском доме, в далеком провинциальном городке.

Крепкая дружба прочными узами связала их сердца. Они считали друг друга сестрами и всегда были вместе.

После окончания педагогического института подруги приехали работать в небольшой городок, который располагался недалеко от столицы, окрыленные одной мечтой: сделать жизнь маленьких людей в детских домах лучше. Вакансии воспитателей были свободны. Найти подходящих сотрудников для такой работы было всегда непросто, поэтому, Мария Ивановна, занимавшая тогда пост директора, приняла молодых педагогов, как «родных».

Она изо всех сил старалась помочь им обустроиться на новом месте; выделила две отдельные комнаты, в которых они общими усилиями сделали ремонт.

Подруги стремились привлечь людей к проблемам детского дома. Они посещали различные мероприятия в надежде отыскать неравнодушного спонсора.

Небольшие детские дома остро нуждались в помощи. К огромному сожалению, финансирования не хватало, и девушки были вынуждены ходить с протянутой рукой.

Обычно, основное внимание желающих помочь было приковано к заведениям, расположенным в крупных городах. Именно туда спешили они делиться своей заработанной прибылью. Подобное рвение являлось бы весьма похвальным, если бы не камеры, выступающие обязательным атрибутом подобных мероприятий. Опять-таки, ничего плохого в желании запечатлеть акт своей доброты вроде бы и нет, да вот только без последующего отражения в прессе на фоне счастливо улыбающихся малышей, столпившихся возле нового телевизора или разворачивающих огромные пакеты с игрушками, благотворители дарить свое добро отказывались.

Ольга тоже несколько раз пыталась привлечь крупные организации, но увы, ни ее подопечные, одетые в весьма скромные платьица и рубашечки, ни довольно потертые стены их детского дома, не подвигли успешных людей поделиться своими достижениями.

Безусловно, Ольга была очень рада за детей из других детских домов, но не могла понять и принять столь избирательных актов милосердия.

В ту же минуту она вспомнила о тех людях, которые все же помогали им, не требуя ничего взамен. Их было немного, но и этого было достаточно, чтобы ее дети не чувствовали себя совершенно забытыми в мире «равных для всех возможностей».

Они с Настей медленно и упорно наводили порядок в детском доме. Каждый год делали ремонт, пусть совсем небольшой, но комнаты преображались одна за другой, даря детям больше света и тепла…

…Где-то вновь задрожали стекла. Вот бы найти спонсора на новые окна и мебель! Ольга расстроенно покачала головой. Пока это было непосильной задачей. Да что там, ей бы одежду к зимнему сезону раздобыть! Летом хорошо, они справляются сами. Кроят и шьют под руководством «волшебницы» тети Клавы. Настя тоже прекрасно шила. Такие костюмы для детских праздников придумывала, что профессиональный дизайнер мог позавидовать…

Эх, Настенька. Как же Ольге ее не хватало. Боль не отпускала, и Оля сомневалась, что когда-нибудь отпустит. Нет, это случится, наверное. Мир так устроен, что все плохое, к счастью, постепенно заглушается звуками новых событий и впечатлений. Но за прошедшие пять лет Ольга не смогла смириться с этим, не смогла принять потерю близкого человека…

Под дверной щелью мелькнул лучик света. Женщина выглянула в коридор: лампочка, периодически мигая, возвестила о восстановлении электричества.

Ольга вернулась в комнату и включила телевизор. Спать совершенно не хотелось. Она бездумно щелкала пультом, пытаясь отвлечься от тяжелых воспоминаний.

На одном из каналов шли новости. Журналистка брала интервью у интересного внешне, с иголочки одетого мужчины.

– Богдан Юрьевич, скажите, а как удается вашей корпорации в такое непростое время выделять деньги на благотворительные проекты?

Ольга усилила громкость и всмотрелась в картинку на экране. Мужчина стоял на фоне какого-то здания и держал в руках ножницы. Он явно только что разрезал ленточку.

– Наша корпорация всегда стремилась протягивать руку помощи тем, кто в этом нуждается. Что может быть важнее человеческой жизни и здоровья? По моему мнению, ни один успешный проект не может считаться таковым, если его результат не разделен с людьми.

Богдан Юрьевич улыбнулся ослепительной улыбкой. Его взгляд, устремленный в камеру, излучал открытость и добро.

На экране появилась надпись с названием корпорации. Ольга быстро записала и решила свериться со своими данными. Она вела учет всех обращений в самые различные организации. Как ни странно, следов переписки с компанией весьма уверенного в своих добрых делах Богдана Юрьевича, продолжавшего вещать с экрана телевизора, Ольга найти не могла.

Невероятно! Как они упустили из виду столь крупное предприятие? Она продолжила свои поиски и, спустя несколько минут, обнаружила отдельную папку, которая лежала среди личных дел детей. В ней уныло пылился стандартный запрос их детского дома на оказание посильной помощи с приложением необходимых вещей. Ольга взглянула на список; она совсем забыла о мыле. Клавдия Матвеевна сегодня с утра пыталась разрезать один кусок на несколько. Надо завтра зайти в магазин и купить, ничего другого не остается.

Ольга вернулась к документам и увидела ответ, полученный из корпорации Богдана Юрьевича. В нем говорилось, что все благотворительные проекты на текущий год закрыты.

– Скажите, Богдан Юрьевич, а часто ли случается так, что вы отказываете тем, кто обращается к вам? – журналистка казалась очарованной своим собеседником; с ее лица не сходила обворожительная улыбка, и она постоянно поправляла локон волос, выпадавший из умело сконструированной прически.

Богдан Юрьевич стал серьезным и изобразил глубокую печаль на лице.

– Мы не всесильны. Бывают случаи, когда мы вынуждены отказать в помощи; обычно, это происходит по причине не совсем правдивых данных, которые заявители указывают в своих письмах. В нашей корпорации все тщательно проверяется, и только потом принимается решение. Одно могу сказать точно: если люди действительно нуждаются, то мы обязательно им поможем.

Ольга сжала бумагу с ответом в руке и почувствовала, как внутри нарастает волна негодования. Значит, наши дети не нуждаются?! Или мы скрываем что-то?…

Она вскочила и выключила телевизор.

Желание лично посмотреть в глаза этому человеку настолько поглотило ее мысли, что уже через несколько дней, с ощущением легкого волнения в груди, Ольга стояла перед огромным зданием его корпорации.




Глава 3


– Богдан Юрьевич, к вам Вероника Андреевна.

Богдан не успел ответить секретарю. Вероника уже стояла в дверях и, недовольно хмурясь, рассматривала носки своих туфель.

– Какая мерзкая погода. Дождь льет целую неделю.

– Здравствуй, Ника, – Богдан решил напомнить о себе.

– Привет, дорогой, – Вероника быстрым шагом подошла к нему и легко поцеловала в губы. – Наконец-то, я к тебе прорвалась. Представляешь, Альбина вторые сутки держит оборону и не признается, что ты на работе.

– Ну, не надо обвинять моего секретаря в обмане, – сказал Богдан. – Я действительно уезжал и вернулся только сегодня утром. Разве ты не получила мое сообщение?

– Получила, конечно. Но, согласись, это странно, что ты не отвечал на звонки.

– Ника, я же просил тебя, – Богдан мягко отодвинул ее в сторону и вернулся в рабочее кресло. – Не надо пытаться ловить меня на несуществующих изменах или раскрывать тайные замыслы, которых у меня нет. Я стараюсь быть предельно честным в наших отношениях и прошу мне доверять. Ты же понимаешь, насколько я загружен на работе. Вчера я провел четыре встречи, делая небольшие перерывы на обед и ужин. Мне в самом деле некогда было разговаривать с тобой.

Вероника рассеянно кивала головой, усаживаясь в кресло напротив. Она легким, красивым движением поправила выбившуюся из прически прядь волос и посмотрела Богдану в глаза.

– Почему ты не дождался меня в ресторане тем вечером? Я бросила все дела и примчалась, как только Макс сказал мне, где ты. Ты не захотел обсуждать со мной это на следующий день, после интервью. Но если ты за честность в общении, то я имею право знать.

Богдан сложил руки перед собой в замок. Что ей ответить?

– Кофе хочешь? – спросил он мягко.

– Можно, и лучше с коньяком. Я что-то продрогла сегодня, – Вероника будто невзначай расстегнула пиджак, открывая эффектное декольте.

Богдан чуть заметно улыбнулся и дал указание секретарю.

В сумочке Вероники зазвонил телефон. Она раздраженно взглянула на номер звонившего, и отошла к окну, чтобы ответить.

Богдан смотрел на хрупкий силуэт в лучах пробивавшегося из-за туч солнца. Ника всегда умела себя подать. Каждое ее движение, взгляд были четко продуманы. Богдан не знал ее настоящую, во всяком случае, ему так казалось. А ведь знакомы они были уже давно…

Богдан вспомнил их первую встречу. Это было лет одиннадцать назад. Точно, как раз за год до смерти родителей.

Мама предложила сделать передачу о корпорации. Она работала директором на одном из телевизионных каналов, а Ника к тому времени уже несколько лет успешно трудилась под ее руководством. Мама описала Веронику, как очень перспективную, хваткую журналистку.

Богдан хорошо помнил появление Ники на пороге своего кабинета. Она была одета в ярко-красный брючный костюм. Он долго потом гадал, что виднелось в глубоком вырезе ее пиджака: кружевное белье или все-таки блуза; но похоже, что в этом и пряталась изюминка наряда.

Ника была тогда очень красива. Богдан скользнул взглядом по ее лицу. Да и сейчас она прекрасна. Она была моложе его на шесть лет, но ему казалось, что на десять, не меньше. Тонкие, точеные черты лица. Смуглая кожа, большие глаза. Радужка переливается оттенками коричневых цветов: от янтарного до практически черного. Красивой формы рот и губы, словно припухшие от поцелуев. Маленький рост и идеальные пропорции фигуры завершали ее образ, делая похожей на фарфоровую статуэтку.

Ника обернулась и, продолжая говорить, послала Богдану воздушный поцелуй.

Мама не ошибалась, когда называла ее «хваткой». Ника всегда знала, чего хочет и не разменивалась на ненужные, по ее мнению, вещи.

Богдан сразу почувствовал интерес к этой женщине. В ней кипела жизнь. Ника влекла за собой, раскрашивая будни в яркие цвета.

Они стали близки спустя некоторое время после смерти родителей. Богдану она была нужна тогда, как воздух. Ника умела заглушить боль. С ней было интересно и легко.

Было… Богдан отвернулся, чтобы она вдруг не заметила выражения его лица. Ника слишком хорошо изучила его за эти годы. Богдану давно пришлось сказать себе, что чувство к этой женщине прошло. Еще тогда… Он не стал врать, а признался Нике в этом и предложил остаться друзьями. Богдан усмехнулся, вспоминая как долго готовился к тяжелому разговору. Ника не была похожа на женщину, которая легко примет поражение. А оно точно для нее таковым являлось. Вероника прямо заявляла Богдану, что им стоит подумать о дальнейших планах на жизнь.

Он постарался максимально смягчить неприятную новость, пригласив ее в любимый ресторан. Кроме того, на память, он сделал подарок: на столе, под салфеткой, ее ждали ключи от нового автомобиля. Ника мечтала о спортивной модели «Мерседеса», и Богдан решил поработать волшебником.

Нет, он не пытался откупиться. Богдан действительно хотел отблагодарить эту женщину за поддержку и любовь.

Он очень тогда переживал, ожидая яркой вспышки гнева и злости с ее стороны. Импульсивность Ники нравилась Богдану, но именно она и явилась одной из причин, по которой ему захотелось с ней расстаться. Он начал чувствовать усталость от постоянной смены ее настроений. Целеустремленность удивительным образом сочеталась в ней с беспорядочностью в желаниях и предпочтениях. Ей нравилось общаться с совершенно разными людьми и посещать всевозможные мероприятия. Ника бросалась из стороны в сторону, объясняя свое поведение поиском себя.

Богдан понимал, что журналистика требует быть в курсе всех событий, но похоже, что для Ники профессия стала жизнью.

Вероника в тот вечер снова удивила Богдана. Она восприняла его слова спокойно. Так же спокойно она отнеслась к подарку. Вежливо поблагодарила, и согласилась остаться друзьями.

Богдан был ошарашен столь неожиданной реакцией и радостно пожал протянутую руку.

Потом он потерял брата, а спустя некоторое время – потерял себя…

Ника постоянно была рядом, поддерживая и отвлекая в тяжелые минуты. Он снова был благодарен и снова оказался с ней в постели…

– О чем ты думаешь? – тихо спросила Ника.

Она закончила разговор по телефону и теперь сидела напротив него. Альбина внесла поднос и поставила чашку кофе перед Никой, слегка ей подмигнув.

– О нас, – не смог соврать Богдан.

– Наконец-то! Полагаю, что ты, как и я, расстроен. Мы давно не были вместе, – Ника погрозила ему пальцем. – Милый, я теряю терпение.

– Да, конечно… – Богдан замялся. – Я вспоминал нашу первую встречу, когда ты пришла брать у меня интервью.

– Ты был такой весь из себя правильный, строгий. Я сразу на тебя запала, – она махнула рукой. – Впрочем, ты это знаешь. Твоя мать тогда направила меня делать о вас передачу.

– Да, я и об этом вспоминал. Мы с отцом не хотели привлекать к себе внимание. Считали, что еще не достаточно крепко стоим на ногах. Но мама была непреклонна, а ее мнение для отца что-то да значило.

– Да, мать у тебя была классная! У нее был нюх на интересные проекты. Не то, что мой нынешний начальник. Только и знает, как всем задания раздавать и ругать потом, если вышестоящее руководство по голове не погладило. Вот только сегодня с утра на совещании: вцепился в меня, как клещ, подавай ему острые новостные ролики. А я ему в ответ: вы перчинки хотите только на словах, а как дело доходит до эфира, так сахара не хватает. И главное, что все свои замечания он обожает высказывать перед эфиром. Все смонтировано, и ты стоишь перед ним, глазами хлопаешь и не понимаешь, что делать. И при этом, ни одной интересной собственной идеи! Вот ролики с тобой о благотворительности ему очень нравятся.

– Я рад, что помогаю тебе.

– Знаешь, я решила уйти с канала, – Ника погладила Богдана по руке. – Да и вообще из журналистики.

– Серьезно? И чем ты планируешь заняться?

– Да так, есть задумки. Надоело носиться по городу в поисках правды. Кстати, я с Максом общалась недавно. В тот вечер, когда ты меня не дождался, – Ника театрально всхлипнула и приложила руку к глазам.

Богдан нервно поерзал в кресле. Он думал, что этого разговора удастся избежать.

– Ладно, расслабься, – Ника громко рассмеялась. – Должок за тобой остается, не надейся. Ты же знаешь, у меня память хорошая… Так вот, Макс рассказывал, что у вас новый проект намечается; обрисовал мне в общих чертах. По-моему, интересно, а ты как считаешь?

– Не знаю, Ник, – неуверенно произнес Богдан. – Честно говоря, я не настроен ввязываться в это. Слишком новое для нас направление.

– Богдан, ты всегда недооцениваешь свои возможности. Вот Макс положительно смотрит на подобные инвестиции. Вы много лет работаете вместе, к нему стоит прислушаться.

– Хорошо, я подумаю.

Богдан взглянул на часы. Через час – расширенное заседание, а у него еще стопка непрочитанных документов.

– Вижу, вижу, времени нет, – Ника подошла к нему и, нежно обняв за шею, поцеловала в губы. – Исчезаю, дорогой. Давай завтра встретимся. Тебе надо отдохнуть, выглядишь усталым. Я постараюсь вернуть тебя к жизни.

Богдан кивнул в ответ и облегченно выдохнул, когда дверь за ней закрылась.



Солнце настойчиво пробивалось сквозь тяжелые, свинцовые тучи. Ольга щурилась, разглядывая многоэтажное здание корпорации. Зеркальные окна делали строение похожим на огромную ледяную глыбу, искрящуюся под лучами солнца.

Ольга переминалась на пороге, не рискуя войти внутрь. Уверенность недавнего вечера испарилась, и теперь затея уже не казалась ей удачной. Она трусила, как бы ни противно было в этом себе признаваться.

Ей приходилось уже не один раз бывать на крупных фирмах, но обычно общение проходило в дружеской, а скорее, нейтральной обстановке. Обмен улыбками, любезностями и… нулевой результат. Она уходила, вежливо прощаясь.

Сегодня Ольга не была расположена вести «светские» беседы о том, как тяжело живется бедным детям. Интервью красавца Богдана Юрьевича вывело ее из себя. В этом крылась проблема. С таким воинственным настроением, как сейчас, Ольга к потенциальным спонсорам еще не ходила…

Она посторонилась, пропуская группу молодых людей. Они весело смеялись, спеша на работу.

Ольга погуляла по крыльцу еще несколько минут, наблюдая за редеющим потоком людей. Начинался рабочий день. Она заглянула сквозь двери и попыталась рассмотреть, что делается внутри. Охранник, стоявший у главного входа, не сводил с нее глаз. Видимо, заметил, что она давно мнется на пороге.

Ольга отошла от двери. Перед глазами всплывали лица ее подопечных. Маленьких, одиноких людей, имеющих полное право на свой кусочек счастья на этой земле…

Она гордо подняла голову и направилась ко входу.



Ольга вышла из лифта и осмотрелась. Ей довольно легко удалось попасть на территорию корпорации. Охранник внимательно ее выслушал и посоветовал обратиться в управление, занимающееся благотворительными проектами.

Ольга прикрепила бейджик с надписью «Посетитель», и отправилась на поиски нужного подразделения.

Она и не собиралась сразу идти на прием к президенту компании. Он мог отправить ее именно в это управление, предложив, в случае неудачи, вернуться к нему. Ольга не верила в то, что ей удастся дважды пробиться к столь высокому начальству. Она и в одном разе не была уверена.

Ольга быстро отыскала нужный кабинет и уверенно открыла дверь.

Разговорчивый молодой мужчина не обманул ее наихудшие ожидания. Как ни странно, он оказался в столь юном возрасте уже довольно высоким начальством. После не менее получасового монолога на тему «как мы все должны помогать друг другу», он, изобразив на своем лице крайнюю степень сочувствия и озабоченности происходящим вокруг, сообщил, что к сожалению, они уже отобрали для своих благотворительных проектов несколько детских домов, и посоветовал прийти к концу года.

Ольга вышла из его кабинета с чувством досады и легкой обескураженности. Зачем нужно было отнимать друг у друга столько времени пустыми разговорами? Похоже, что больше ему заняться на своем рабочем месте было нечем, в отличие от нее.

Ольга решила довести свое дело до конца. Она сразу узнала, где восседает их главный руководитель, и теперь уверенным шагом направилась к лифту.

Возле приемной сидел охранник. Скользнув по Ольге беглым взглядом, он продолжил чтение газеты.

Приемная радовала глаз входящего изысканностью интерьера и красавицей- секретарем. Ольга попыталась незаметно разгладить складку на юбке; никак она не хотела лежать в нужном направлении. Но тут же бросила это глупое занятие. Ее скромный наряд, даже со всеми идеально отглаженными деталями, вряд ли мог соревноваться с элегантным костюмом хранительницы спокойствия Богдана Юрьевича.

Секретарь взглянула на Ольгу и приподняла идеальные брови в немом вопросе.

– Добрый день. Я бы хотела попасть на прием к Богдану Юрьевичу.

– Вам назначено?

– Нет, но я по важному делу.

– Интересно, – секретарь отвернулась на несколько секунд к монитору. – У него сегодня совершенно нет свободного времени. Но я все-таки должна уточнить цель вашего визита, а вдруг действительно что-то важное.

– Я по вопросу благотворительной помощи, – тихо произнесла Ольга, начиная понимать бесперспективность своей затеи.

– А… Вы бы так сразу и сказали. Спуститесь на два этажа ниже.

Девушка назвала номер кабинета и фамилию начальника, с которым Ольге уже «посчастливилось» сегодня общаться.

– Он не смог мне помочь, и я решила…

Секретарь смерила ее удивленно-пренебрежительным взглядом:

– Это все, чем я могу вам помочь.

Ольга не сдержалась:

– Не мне, а детям!

Реакция секретаря на ее последние слова была интересной, а вернее, отсутствовала напрочь. Она отвернулась к экрану монитора, будто в приемной никого и не было.

Ольга устало опустилась в кожаное кресло. Да что же это такое? Она по характеру была человеком довольно спокойным и взвешенным. Эмоциональные, спонтанные поступки не входили в ее привычный распорядок жизни, но тут вдруг что-то в ней оборвалось. Лицемерие давно стало неизбежным спутником повседневности, но сейчас ей почему-то безумно захотелось уличить этого мужчину во лжи.

– Вы меня не поняли? – секретарь скользнула по Ольге взглядом. – Богдан Юрьевич не сможет вас принять.

Ольга не успела ничего ответить, так как дверь кабинета вдруг резко распахнулась и появился герой телепередачи. В жизни он оказался намного прозаичнее. «Ничего особенного», – подумала она, стараясь не рассматривать его слишком пристально.

Не обращая на Ольгу ни малейшего внимания, он обратился к своей помощнице:

– Приглашайте всех на совещание, – резко сказал Богдан Юрьевич и исчез за дверью своей «крепости».

В течение следующих десяти минут Ольга наблюдала, как мужчины и женщины проходили в кабинет, оставляя за собой шлейф дорогих духов.

«Это совсем другой мир», – думала она, рассматривая их лица и одежду.

– Вы собираетесь здесь до вечера сидеть? Я могу пригласить охранника.

Ольга вернулась в действительность и решила стоять за своих детей до конца.

– Попробуйте. Только для начала я наберу номер местного журналиста, чтобы сегодня вечером могло выйти продолжение недавнего, столь удачного для вашего шефа, интервью.

Секретарь презрительно хмыкнула:

– Я вас предупредила. Богдан Юрьевич не любит наглых.

– Да что вы? Попробую убедиться в этом сама.

Спустя несколько часов Ольга тихонько достала из сумочки бутылку с минеральной водой и сделала пару глотков.

Она откинулась на удобный подголовник кресла и не почувствовала, как задремала. Проснулась Ольга от звука голосов над своей головой.

– Давно она здесь сидит?

– Часа три, наверное. Простите Богдан Юрьевич, но мне сегодня очень нужно уйти, и я не знаю, что делать. Я грозила ей охраной, но она сказала, что позвонит в газету.

– Хорошо. Идите. Я разберусь.

Ольга открыла глаза и взглянула на говорившего. Богдан Юрьевич возвышался над ней, положив руки в карманы брюк.

«Какой же он до противности идеальный», – думала Ольга, рассматривая его рубашку, галстук и запонки.

– Итак, что вы хотите?

Ольга встала с кресла и посмотрела ему в глаза.

– Здравствуйте, если не возражаете. Во время передачи вы производили впечатление более культурного человека.

– Простите, здравствуйте. Я не позволю устраивать здесь сцены. Говорите, что вам нужно, и уходите.

Его голос показался Ольге жутко противным и грубым. Она растерялась. Ольга подозревала, что общение с этим человеком может оказаться сложным, но что он настолько невежлив, она представить не могла. Выхода не было. Унижаться в этом кресле столько часов и отступить в последний момент? Ну, что он сделает? В самом крайнем случае – выдворит ее отсюда. Вот только просить его о помощи Ольге уже не хотелось.

– Основная цель моего визита, похоже, останется не достигнута. К сожалению, это я только что поняла. Но свое желание посмотреть вам в глаза и сказать, что вы – лжец, я осуществлю. Если же вы и правда не знаете, что происходит в вашей корпорации – то вы еще, к тому же, и плохой руководитель.

Она выскочила из приемной. Уже сев в автобус, Ольга поняла, что забыла на кресле свою папку, в которой лежало ее старое письмо о помощи.

Она прислонилась к стеклу и тихонько заплакала.




Глава 4


– Не расстраивайся, Оленька, – тихо произнесла Клавдия Матвеевна, приобняв ее за плечи. – Ты ведь вряд ли рассчитывала, что этот богатей услышит тебя. Да и не впервые нам отказы получать. Мы уже привыкли.

Они сидели в беседке, во дворе детского дома. Воздух был наполнен влагой и весенним теплом. Земля, напившись дождевой водой, радовалась весне и дарила чудесные ароматы.

– На себя злюсь, тетя Клава. Просидеть у него в приемной столько времени, еще и умудриться заснуть! И чего в итоге я добилась? Сказала ему, что он лжец и плохой руководитель. Легче мне от этого не стало… и нашим детям тоже.

– Ты не права, Оленька. Именно такие поступки, идущие из самого сердца, делают нашу жизнь лучше. Мы как бы очищаемся в этот момент. Сбрасываем с себя всю грязь, что днями потихоньку собирается в душе. Мы часто не можем сказать в ответ, что на самом деле думаем, так жизнь устроена. Вот эти мысли и накапливаются внутри. Но приходит день, сосуд переполняется, и они выливаются наружу.

– Но это тоже нечестно. Получается, что все собранные отрицательные эмоции за долгие дни я сбросила на голову одному человеку, – Ольга вспомнила обескураженный вид Богдана Юрьевича. – Ведь он же не самый плохой…

– Но ведь ты была искренна?

– Конечно.

– Тогда и переживать нечего!

Ольга положила голову на плечо Клавдии Матвеевне. Мудрая она женщина. Больше десяти лет они были знакомы, а Ольга не переставала ей удивляться…



…Клавдия Матвеевна родилась в этом городе. Своего отца она не знала, да и ее мать, похоже, его тоже не знала: работая в местной столовой, она принимала ухаживания от многочисленных поклонников, один из которых и стал биологическим отцом девочки.

Клавдии исполнилось четыре года, когда удача, как любила говорить ее мать, заглянула к ним в дом.

Однажды осенним промозглым днем в столовую зашел поужинать командировочный из столицы. Он был сражен красотой девушки-официантки; буквально через месяц сделал ей предложение, и увез с ребенком в большой город.

Клавдия Матвеевна всегда улыбалась, вспоминая свое детство. Отчим оказался хорошим человеком. Он искренне любил ее мать и старался, чтобы они не чувствовали себя чужими на новом месте.

Клавдия Матвеевна рассказывала, что даже родители отчима приняли их тепло, несмотря на то, что они были известными учеными и выбор единственного сына их «немного удивил».

Клавдия Матвеевна смеялась, произнося слово «немного». Она считала, что только очень культурные и интеллигентные люди могли так красиво описать сложившуюся ситуацию.

«Счастливый» брак их сына распался через несколько лет. Мать Клавдии, вернувшись однажды из санатория, где она лечила «расшатавшиеся нервы», сообщила, что безумно устала и сгорает от тоски в доме скучнейших из людей.

Отчим боготворил жену, не замечая или не желая замечать, что свой образ жизни она менять не захотела.

Как часто говорила Клавдия Матвеевна: «Любовь – штука непростая: прощает многое, а не видит – еще больше».

Клавдия в то время проводила все дни с бабушкой. Отчим пропадал со своим отцом в лаборатории до позднего вечера, а ее мать появлялась дома немногим раньше их. И, хотя она не работала, дел, судя по рассказам, у нее хватало.

Бабушка Клавдии только грустно вздыхала и качала головой. Она прекрасно понимала, чем занимается невестка, но раскрыть сыну глаза не решалась, а возможно, и не хотела.

Отчим тогда работал над докторской диссертацией и это, как считала Клавдия, спасло его от инфаркта или инсульта после ухода жены.

В первый класс ее отвела бабушка. Мать с удовольствием оставила девочку с отчимом, желая ей, как она сказала, хорошей судьбы.

Клавдия чувствовала себя абсолютно счастливой в новой семье. Близкие люди не давали ей грустить, стараясь изо всех сил сделать исчезновение матери для девочки незаметным.

Клавдия Матвеевна вспоминала, что это у них получилось легко; мать и раньше не особенно баловала ее своим вниманием.

Отчим мечтал, чтобы Клавдия продолжила их дело и стала ученым-физиком. К сожалению, его мечтам не суждено было сбыться. Клавдии с трудом давались точные науки, а вот языки и литература с легкостью покорялись девочке.

Отчим смирился с гуманитарным складом ума дочери и, несмотря на постоянную загруженность на работе, уделял ее развитию достаточно внимания.

Клавдия занималась танцами, неплохо рисовала и углубленно изучала иностранные языки.

Такая безмятежная и радостная жизнь продолжалась, пока Клавдии не исполнилось четырнадцать лет.

В тот год не стало бабушки и дедушки. Отчим, тяжело переживавший уход близких людей, через год был «спасен» от одиночества и грустных мыслей весьма привлекательной женщиной, которая еще спустя полгода вошла в их дом на правах хозяйки.

Эта женщина оказалась весьма практичной и лицемерной особой. Ей было чуть более сорока лет и у нее был сын, с которым у Клавдии сразу не сложились отношения. Он был старше ее на два года и по характеру очень напоминал свою мать: постоянно врал и пытался при первой возможности свалить всю вину на приемную сестру.

Отчим полностью погрузился в работу. Он стоял на пороге какого-то значительного открытия, и Клавдия видела его дома крайне редко. Разве что на выходных, да и то, чаще всего их общение прерывалось его новой женой, жалующейся, что о ней забыли.

Клавдия замечала, что отчим чувствовал себя с каждым днем все хуже. Он часто растирал грудь с левой стороны и тихонько морщился.

Спустя три года его не стало. Это случилось как раз накануне выпускного вечера. Клавдия не захотела идти на празднование, а решила навестить родную мать.

Они не виделись несколько лет. Клавдия изредка получала от нее поздравительные открытки, из которых и узнала адрес.

Мать встретила ее крайне холодно. Она не пригласила Клавдию в дом, сказав, что муж не будет рад их общению.

Следующие годы Клавдия Матвеевна вспоминать не любила. Неприятности и разочарования сыпались на голову юной девушки, как из рога изобилия.

Клавдия поступила в педагогический институт. Учеба давалась ей легко, а вот жизненные обстоятельства складывались не в ее пользу.

Мачеха с приемным братом за год с легкостью выжили ее из квартиры. Они делали каждый день рядом с ними просто невыносимыми.

От отчаяния Клавдия выскочила замуж за нелюбимого человека, осуществив на тот момент самое свое большое желание – уехать из опостылевшего дома.

Клавдия окончила институт и несказанно обрадовалась узнав, что беременна. Она решила стать самой лучшей матерью для своих детей. Но и эти мечтам суждено было остаться только мечтами.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/yana-lomanova/kozyrnaya-karta-sudby/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения